«АНГЛИЧАНЕ РУЖЬЯ КИРПИЧОМ НЕ ЧИСТЯТ!» ИЛИ КАК РОССИЯ С АНГЛИЕЙ СОРЕВНОВАЛАСЬ.

//ПУБЛИКАЦИЯ ИЗ "РУССКОГО СЛОВА", ПРАГА //

«…Можно, используя старую терминологию, сказать, что была достигнута историческая победа российского крепостнического строя над капиталистическим строем в выплавке чугуна»

(Историк Е. Анисимов об успехах российской металлургии XVIII века).

         Рис 1. Локомотив Стефенсона и паровоз Черепановых.

XVIII век для России – время ее блеска и полного европейского признания. О кульминации века, правлении Екатерины, канцлер Безбородко говорил молодым чиновникам: « Не знаю, как будет при вас, а при нас ни одна пушка в Европе не могла выстрелить без нашего разрешения».   Такие времена привлекают потомков, неумеренно восхищенных внешностью блестящего прошлого, но забывающих об изнанках успехов и обратных сторонах медалей.

Полтава, завоевание Крыма и другие военные победы, понятие о дворянской чести, роскошь балов и богатство аристократов, Московский университет и реальные училища Екатерины   - все это было обеспечено экономикой, в центре которой, как главная драгоценность, находились металлургические заводы.

Тут, конечно, есть чем гордиться. Хотя есть и чем опечалиться. Посмотрим для начала на рис. 1 – так выглядело производство чугуна и железа в XVIII в России и Англии, бывшей безусловным индустриальным лидером того времени. Сравнение – с внешней стороны – в пользу России, почти весь век обгонявшей лидера в производстве главного промышленного продукта того времени - железа.

 Рис 2. Как соревновались Россия и Англия. 

График требует двух пояснений: 1. «Застой» Англии до 1760 года объясняется тем, что она имела мало лесов и, соответственно, древесного угля - топлива для домн. Настоящий рост производства металла начался там с изобретения метода получения кокса из угля. 2. В России с ее огромным лесным богатством проблема топлива встала еще при Петре - Тульские заводы ощущали нехватку древесного угля. Потому рост тогдашней металлургии был обеспечен перенесением производства на Урал – не столько из-за руды, сколько из-за топлива. На кокс в России перешли намного позже, чем в Англии.

Если спросить, глядя на эти кривые, кто развивался быстрей, то ответ вроде напрашивается – Россия! Или, на худой конец, обе страны развивались одинаково быстро. На деле ответ зависит не столько от производства железа, сколько от его потребления. А поглощала его в основном Англия. Вот что говорит авторитетный историк Н. Павленко, автор «Истории металлургии в России XVIII века»: «известно, что промышленный переворот в Англии был в значительной мере осуществлен при участии высокосортного уральского железа». 

Итак, российское железо шло преимущественно на экспорт. Это казалось перспективным. Уральский промышленник Иван Борисович Твердышев еще в 1764 году рассчитал, что 6,6 миллионов тогдашнего ревизского населения, платящего подушную подать, а также башкиры и украинцы, ее не платящие, производили экспортного продукта на 5 миллионов рублей, а вот уральские заводы того времени могли принести при полном укомплектовании людьми 3 миллиона рублей. 

Ну, еще бы Ивану Борисовичу не знать! Сам он был личностью колоритной и типичной не менее, чем Демидовы. По легенде, Петр I как-то переезжал Волгу у Симбирска, и ему так понравились лихие гребцы, что он дал им 500 рублей. А гребцами были будто бы Твердышев и его шурин Мясников. С этого якобы и началась их карьера. На деле было немного иначе – Твердышевы были вначале симбирские, а потом оренбургские виноторговцы-откупщики, причем не из богатых.

 В 1756 году, через 12 лет после начала промышленной карьеры Ивана Твердышева и его братьев Петра и Якова за ними было долгу полмиллиона рублей, а в 1784 году, после смерти последнего из братьев, Якова, его наследницам, дочерям Мясникова, достались два с половиной миллиона рублей и 8 тыс. душ крепостных (не меньше миллиона рублей по тогдашним ценам). Надо также учесть, что не менее миллиона убытка принесла Твердышевым пугачевшина. Итак, 28 лет – и заработано 5 миллионов рублей плюс построено 11 заводов! Да каких! Четверть производства меди в России и огромное производство чугуна и железа! На этом металле выросли такие имена, такие карьеры, такие петербургские и московские дома! Взять хотя бы знаменитый «Дом Пашкова» - нынешнюю Всероссийскую библиотеку. Кто был Пашков? Муж одной из наследниц Твердышевых и Мясникова.

 Исследование даже одной успешной биографии открывает очень много. Тут сошлось все: способности и энергия основателя, водные и лесные богатства Южного Урала, необыкновенно богатые руды, купленные у башкир вместе с землей крайне дешево (копейка за десятину), труд крепостных. Он ценился высоко, да очень плохо оплачивался. Н. Павленко описывает, как при Екатерине приписанные к заводам уральские крестьяне просили повысить расценки на заготовку дров – они уже и при Петре были ниже коммерческой цены на 20-25%. А за 40 лет инфляция оказалась не менее 100%, но расценки остались прежние. Однако крестьянам отказывают. От их не полностью оплаченного труда выигрывало и государство – таможенные пошлины, налоги пополняли казну.

Задумаемся также над таким парадоксом. Англия закупает у России металл, произведенный за 3000 верст от порта и доставленный к нему лошадями и баржами. А англичанам выгодно такое железо покупать. Почему? Не только потому, что дешев российский рабский труд и оттого дешев металл. Важней, что нет конкуренции внутреннего российского рынка. Петровские реформы позволили развиваться заводам. Но они же намертво закрепостили крестьян и крайне ограничили их возможности. Из кого могли взяться новые Твердышевы? Только из свободных и самостоятельных людей. Потому-то можно сказать, что выгоды российской металлургии были одновременно и ее слабостями.

Так что, возвращаясь к словам историка Анисимова, заметим, что победа была странной – победитель продавал свои призы якобы побежденному сопернику и зачарованно следил за его успехами в дальнейшей обработке этого ценного материала.

И вот что вышло из такого специфического соревнования. Как мы видим из графика 1, Англии удалось поднять свое производство металла, причем снизив его себестоимость, и в российском металле нужда исчезла. И тогда стало резко снижаться число вводимых в России заводов – на графике 2 изображено их появление по десятилетиям. К концу века заметно упал экспорт металла. Бум кончался.

Отчасти, и с этим связаны затруднения Екатерины II конца ее правления. Императрица, подарившая своим фаворитам 92,5 млн. рублей, дворянам 800 тысяч крепостных (только Орловы получили 45 тысяч душ) начала влезать в долги – к концу ее правления они составили 215 миллионов рублей, из них 150 миллионов составлял выпуск бумажных ассигнаций. Это при том, что государственные доходы в 1763 году составляли 16,5 млн. рублей, а в 1796-ом - 68,6 млн рублей. Экспорт товаров из России в 1760 году составлял около 13,9 млн. руб,, в 1790 – около 39,6 млн. руб. Вроде бы, рост в одном случает в 4 раза, в другом – почти в 3 раза. Но ведь и население страны выросло с 18-19 миллионов человек до 36 (включая новые территории и часть Польши, полученную империей) – вот уже успехи экономики весят вполовину меньше. А еще, к тому же, к концу правления рубли подешевели за счет инфляции – за период правления Екатерины цены выросли в не менее, чем в 2 раза – вот уже экономических успехов вроде бы не остается совсем.

                            Рис. 2. Как выглядел металлургический бум XVIII века.

Хотя это не совсем так. На глазах возникала новая эпоха больших денег, надувался новый огромный рынок. Экспорт в последние годы правления Екатерины увеличивался за счет зерна, поскольку растущему европейскому населению его стало не хватать. Наступали золотые времена пшеницы, Николаева, Херсона и Одессы, а также Чичиковых разных родов. Россия вновь обратилась к сельскому хозяйству и даже возникла идея, что она не нуждается в собственной индустрии – все остальное, что потребуется, она купит. Воплощением этой идеи стала уже николаевская Россия.

В изложении современника эта ситуация выглядела так: «Сорокалетний мир Европы значительно увеличил ее народонаселение, а быстрое развитие промышленности на Западе сократило там земледелие. Тогда ни Северная, ни Южная Америка, ни Индия, ни Египет, ни еще менее едва начинавшая заселяться Австралия не доставляли своих продуктов земледелия в Европу, а помещичья Россия могла отправлять их сколько угодно. Можно ли удивляться после этого, что жители России не знали, куда девать и почем принимать иностранную звонкую монету…»

Николай I мог бы только шептать «Остановись мгновенье, ты прекрасно!» Отчасти потому ничем кончилась работа всех его комиссий об освобождении крестьян. Оно неизбежно задевало дворян и производство товарного зерна. Николай потому считал вредным даже образование крепостных – мол, они «получат мысли, не соответствующие их положению». Такое положение казалось почти вечным. Лесковский «Левша» - это ведь повесть как раз о времени больших денег, маденьких людей и технического отставания России.

Оно имело конкретные, измеряемые черты: В Англии в 1814 году появился локомотив Стефенсона. Уже в 1725–ом начала действовать железная дорога на участке Стоктон-Дарлингтон (длиной 50 км), что потребовало 11 лет от изобретения локомотива, спустя всего пять лет – железная дорога между Ливерпулем и Манчестером. В 1830 году в Британии было 375 миль дорог, в 1840-ом – уже 2400 миль, в 1848 – 8 тыс. миль.

В России паровоз появился в 1833 году. Конструкция его хоть и была оригинальной, но была вдохновлена английским прототипом – отец и сын Черепановы ездили смотреть на локомотив в Англию. Но что толку в паровозе Черепановых, если он так и не дал «потомства», собственной тезнической ветви? Первая железная дорога от Петербурга до Царского Села (27 км) была построена в 1837-ом – локомотивы, вагоны, все оборудование и даже рельсы были куплены в Англии и Бельгии. В 1842 году был подписан указ о строительстве железной дороги Петербург-Москва – дорога длиной примерно 800 км (500 миль) строилась 8 с половиной лет. 500 и 8000 миль – как образовался такой огромный разрыв всего за 25 лет?

Как говорил современник, «граф Клейнмихель пользовался исключительным доверием к себе Николая Павловича, имел в своем распоряжении громадные суммы и при своем бескорыстии (как теперь установлено) мог бы покрыть Россию столь необходимыми ей искусственными путями сообщений. Будь он не строгим и исполнительным только военным генералом, а настоящим министром-инженером, то на те суммы, которых стоила Николаевская железная дорога, было бы возможно довести ее не до Москвы, а до Черного и Азовского морей. Но этого сделано не было; коалиция европейских держав этим воспользовалась, напав на Крымский полуостров, и первым по окончании войны пострадал граф Клейнмихель: он был уволен с должности министра путей сообщения за дурное состояние дорог в южной части России».

Крымская война – вот был настоящий конец «соревнования», его финиш. Именно война заставила услышать крик Левши – «Англичане ружья кирпичом не чистят!» Автор сказа о Левше видел беду в графе Чернышове и прочих вояках, безмятежно окружавших трон: «А доведи они левшины слова в свое время до государя,-- в Крыму на войне с неприятелем совсем бы другой оборот был».

Но, конечно, дело не в этом. А в рабской системе, заложенной Петром и с воодушевлением и эгоизмом используемой его последователями. Меж тем, система эта вела страну к драматическому периоду ее истории.